Кирион и Эорл
и дружба Гондора и Рохана

I
Северяне и кибитники

«Хроника Кириона и Эорла»¹ начинается только с первой встречи Кириона, наместника Гондора, и Эорла, вождя народа эотеод, произошедшей после того, как закончилась битва на Поле Келебранта и враги Гондора были разгромлены. Но и в Гондоре, и в Рохане существовали песни и легенды о великом походе рохиррим с Севера. Именно из них взяты повествования об этом народе, содержащиеся в позднейших хрониках², а также многие иные сведения, касающиеся народа эотеод. Здесь они кратко изложены в форме хроники.

Эотеод впервые стали известны под этим именем во дни гондорского короля Калимехтара (скончавшегося в 1936 году Третьей эпохи). В то время этот небольшой народ жил в Долинах Андуина между Карроком и Ирисной низиной, в основном на западном берегу реки. То были остатки северян, некогда могущественного союза многочисленных народов, живших на обширных равнинах между Лихолесьем и рекой Бегущей, знаменитых коневодов и всадников, славившихся своей ловкостью и выносливостью. Их постоянные поселения находились на опушках Леса, особенно в Восточной Луке, которая и возникла в основном из-за их порубок³.

Эти северяне были потомками того же народа, что и люди, которые в Первую эпоху пришли на запад Средиземья и стали союзниками эльдар в их войнах с Морготом⁴. Таким образом, они приходились отдаленной родней дунедайн или нуменорцам, и крепкая дружба связывала их с народом Гондора. Северяне служили Гондору надежной защитой, охраняя от вторжений его северные и восточные границы. Короли Гондора не сознавали всего значения этой защиты до тех пор, пока она не ослабла и не была в конце концов разрушена. Закат северян Рованиона начался с Великого мора, который вспыхнул в их землях зимой 1635 года, а вскоре перекинулся и в Гондор. В Гондоре смертность была велика, особенно среди жителей городов. Но в Рованионе она была еще больше, ибо, хотя северяне жили в основном на открытых пространствах и не строили крупных городов, мор начался зимой, в холода, когда и люди, и лошади забились под крышу, и их невысокие деревянные дома и конюшни оказались переполнены. Кроме того, северяне были мало сведущи в искусствах целения и врачевания, о которых в Гондоре было известно немало, ибо там все еще хранились крупицы познаний Нуменора. Говорят, что к тому времени, как мор миновал, вымерло более половины народа Рованиона, и они лишились половины своих табунов.

Силы их восстанавливались медленно, но в течение длительного времени их слабость не подвергалась испытаниям. Несомненно, народы, обитавшие на востоке, тоже пострадали от мора, так что враги тревожили Гондор главным образом с юга и с моря. Но когда начались вторжения кибитников и Гондор оказался втянут в ряд войн, продолжавшихся без малого сто лет, северяне приняли на себя первые удары. Король Нармакиль II повел большую армию на север, на равнины к югу от Лихолесья, и собрал все рассеянные остатки северян, какие сумел, но был побежден, и сам пал в бою. Остатки его армии отступили через Дагорлад в Итилиэн. Гондор потерял все земли к востоку от Андуина, кроме Итилиэна⁵. Что же касается северян, то, как рассказывают, часть из них переправилась через Кельдуин (реку Бегущую) и смешалась с жителями Дэйла у подножия Эребора (с которыми они были в родстве); часть укрылась в Гондоре, а остальных собрал Мархвини, сын Мархари, погибшего, прикрывая отступление армии после битвы на Равнинах⁶. Они отправились на север, пройдя между Лихолесьем и Андуином, и поселились в Долинах Андуина, где к ним присоединились многие беглецы, которые пришли через Лес. Так возник народ эотеод⁷, хотя в Гондоре о них в течение многих лет ничего не знали. Большинство северян были обращены в рабство, и все их прежние земли захватили кибитники⁸.

Но со временем король Калимехтар, сын Нармакиля II, справившись со всеми прочими врагами⁹, решил отплатить за поражение в битве на Равнинах. К нему явились вестники от Мархвини с предупреждением о том, что кибитники собираются вторгнуться в Каленардон через Отмели¹⁰; но они сообщили также, что готовится восстание порабощенных северян, которое начнется, если кибитники ввяжутся в войну. А потому Калимехтар при первой же возможности вывел войско из Итилиэна, позаботившись, чтобы врагам стало известно о его приближении. Кибитники пришли со всеми силами, какие у них были; и Калимехтар отступил перед ними, уводя кибитников от их поселений. В конце концов на Дагорладе разразилась битва, и долгое время исход ее был неясен. Но в разгар битвы всадники, посланные Калимехтаром через Отмели (которые враги оставили без охраны), вместе с большим эоредом, ведомым Мархвини, нанесли кибитникам удар с фланга и с тыла. Гондор одержал победу, полную — но не решающую. Когда враги были разбиты и в беспорядке бежали к себе на север, Калимехтар не стал их преследовать, проявив этим большое благоразумие. Почти треть войска кибитников осталась гнить на Дагорладе, среди праха других, более благородных сражений прошлого. Но всадники Мархвини настигли беглецов и перебили изрядное их количество, пока те спасались бегством через равнины. Только когда вдали показалось Лихолесье, всадники оставили беглецов, насмешливо крича: «Не спешите на север, Сауроново племя! Бегите лучше на восток! Смотрите, дома, что вы украли, в огне!» Ибо в небо поднимались огромные клубы дыма.

Восстание, которое задумал и поддержал Мархвини, в самом деле вспыхнуло. Отчаянные изгои вышли из Леса, подняли рабов, и общими усилиями им удалось поджечь множество жилищ кибитников, их амбары и укрепленные лагеря, составленные из повозок. Но большинство их при этом погибло, потому что они были плохо вооружены, а враги не оставили свои дома без охраны: к подросткам и старикам присоединились женщины помоложе, ибо женщин этого народа тоже обучали владеть оружием, и они яростно сражались, защищая свои дома и детей. И потому в конце концов Мархвини пришлось отступить в свои земли на Андуине, и северяне, его соплеменники, так и не возвратились в свои прежние дома. Калимехтар же вернулся в Гондор, и его страна на некоторое время (с 1899 по 1944 год) получила передышку перед большой войной, в которой едва не пришел конец роду гондорских королей.

Тем не менее союз Калимехтара и Мархвини не был напрасен. Если бы войска кибитников Рованиона не были разбиты, эта война началась бы раньше, и враги оказались бы сильнее, так что гондорское королевство могло бы и вовсе погибнуть. Но самые главные последствия этого союза проявились в далеком будущем, которого никто не мог предвидеть. То были два великих похода рохиррим на помощь Гондору: появление Эорла на Поле Келебранта и пение рогов войска Теодена над Пеленнором, — а без последнего напрасным было бы возвращение короля¹¹.

Тем временем кибитники зализывали раны и строили планы мести. Вне досягаемости оружия Гондора, в землях к востоку от моря Рун, откуда никаких известий к гондорским королям не доходило, расселялись и множились родичи кибитников. Они мечтали о победоносных войнах и богатой добыче и были полны ненависти к Гондору, стоявшему у них на пути. Однако прошло много времени, прежде чем они зашевелились. С одной стороны, они побаивались могущества Гондора и, не зная, что происходит к западу от Андуина, считали это королевство куда более сильным, а народ его — куда более многочисленным, чем было на самом деле. С другой стороны, восточные кибитники расселились на юг, за Мордор, где столкнулись с народами Ханда и их соседями, проживающими дальше к югу. Но в конце концов эти враги Гондора заключили мир и договорились о союзе, и приготовились нанести удар одновременно и с севера, и с юга.

Конечно, в Гондоре ничего или почти ничего не знали об этих переселениях и замыслах. То, что здесь сказано, было много позднее выведено историками из последовавших событий. Историкам также сделалось очевидно, что ненависть к Гондору, союзы и согласованные действия его врагов (для которых у них самих не хватило бы ни ума, ни воли) были результатом козней Саурона. На самом деле, Фортвини, сын Мархвини, предупреждал короля Ондохера (который в 1936 году унаследовал трон после своего отца Калимехтара), что кибитники Рованиона оправляются от слабости и страха. Фортвини подозревал, что они получают помощь с востока, потому что кибитники часто устраивали набеги на южную часть его земель, приходя то вдоль реки, то через Стяжку¹². Но Гондор в то время мог сделать только одно: собрать и обучить настолько большую армию, насколько это было возможно. Таким образом, когда в конце концов Гондор подвергся нападению, королевство не оказалось застигнуто врасплох, хотя сил у него было меньше, чем требовалось.

Ондохер знал, что его южные враги готовятся к войне, и у него хватило мудрости разделить свои войска на северную и южную армии. Вторая уступала первой в численности, потому что опасность, грозящая с юга, казалась меньшей¹³. Ею командовал Эарниль, который, будучи потомком короля Телумехтара, отца Нармакиля II, принадлежал к королевскому роду. Его ставка находилась в Пеларгире. Северной же армией командовал сам Ондохер. В Гондоре всегда существовал обычай, что король мог, если желал того, вести войско в сражение, но только если у него имелся наследник, обладающий неоспоримым правом на трон. Ондохер принадлежал к воинственному роду, его любили и уважали в войсках, и у него было два сына, оба уже достаточно взрослые, чтобы носить оружие: Артамир, старший, и Фарамир, примерно тремя годами моложе.

В девятый день месяца кермие 1944 года в Пеларгир пришли вести о приближении врага. Эарниль уже составил свои планы: он перешел Андуин с половиной своей армии и, преднамеренно оставив Броды Пороса без защиты, встал лагерем примерно в сорока милях севернее, в Южном Итилиэне. Король Ондохер намеревался провести свое войско на север через Итилиэн и встретить кибитников на Дагорладе, поле, которое всегда служило дурным предзнаменованием для врагов Гондора. (В то время все крепости вдоль Андуина к северу от Сарн-Гебира, построенные Нармакилем I, еще поддерживались в хорошем состоянии, и в них стояло достаточно воинов из Каленардона, чтобы предотвратить любую попытку врага перейти реку у Отмелей). Но весть о нападении на севере дошла до Ондохера только утром двенадцатого дня месяца кермие, а к этому времени враги были уже близко, тогда как армия Гондора двигалась медленнее, чем могла бы, если бы Ондохера предупредили раньше, и его авангард еще не достиг Врат Мордора. Главную часть войска вел король со своей стражей, за ними следовали отряды правого и левого крыла, которые должны были занять свои места, выйдя из Итилиэна к границам Дагорлада. Они ожидали, что удар будет нанесен с севера или с северо-востока, как уже случалось раньше в битве на Равнинах и при победе Калимехтара на Дагорладе.

Но вышло иначе. Кибитники собрали огромное войско на южных берегах внутреннего моря Рун. К нему присоединились воины из числа их родичей из Рованиона и их новых союзников из Ханда. Когда все было готово, они двинулись на Гондор со всей возможной быстротой. Войска кибитников шли вдоль подножия Эред-Литуи, так что их приближение оставалось незамеченным, пока не стало слишком поздно. Так и случилось, что едва передовые части армии Гондора достигли Врат Мордора (Мораннона), огромное облако пыли, принесенное ветром с востока, выдало приближение вражеского авангарда¹⁴. Он состоял не только из боевых колесниц кибитников — там была и конница, и притом куда более многочисленная, чем кто-либо ожидал. Ондохер едва успел развернуть свое войско, и встретить атаку силами правого, ближайшего к Мораннону фланга, и послать сообщение Минохтару, командиру идущего позади правого крыла, приказывая тому как можно быстрее прикрыть левый фланг, как в смешавшийся гондорский строй врезались колесницы и конница. До Гондора отчетливых сведений о последовавшем разгроме почти не дошло.

Ондохер был совершенно не готов встретить натиск такого множества всадников и боевых колесниц. Он поспешно занял позицию на невысоком холме вместе со своей стражей и знаменем, но это его не спасло¹⁵. К знамени устремились основные вражеские силы, и оно было захвачено, королевская стража почти полностью перебита, сам король погиб, и сын его Артамир пал рядом с ним. Их тел так и не нашли. Вражеская атака прокатилась поверх холма и по обе стороны от него, врезавшись в беспорядочные ряды гондорцев и отбросив стоявших впереди на тех, кто находился за ними. Гондорское войско рассеялось, и многих загнали на запад, в Мертвецкие болота.

Минохтар принял командование на себя. Он был отважным человеком и опытным воином. Первый яростный натиск выдохся, хотя враги понесли куда меньше потерь и добились куда большего успеха, чем сами рассчитывали. Теперь конница и колесницы отступили, потому что приближались основные силы кибитников. Пользуясь короткой передышкой, Минохтар поднял свое собственное знамя и собрал оставшихся воинов главного отряда и своих людей, оказавшихся поблизости. Он сразу послал вестников к Адрахилю из Дол-Амрота¹⁶, командиру левого крыла, с приказом отступать как можно скорее, отводя своих людей и тех из арьергарда правого крыла, кто еще не ввязался в схватку. С этими силами Адрахиль должен был занять оборонительную позицию между Каир-Андросом (на котором были войска) и грядой Эффель-Дуат — в этом месте Андуин забирал к востоку, и равнина была наиболее узкой, — и как можно дольше прикрывать подступы к Минас-Тириту. Сам Минохтар, чтобы выиграть время для этого маневра, хотел собрать арьергард и попытаться задержать продвижение основных сил кибитников. Адрахилю было приказано также немедленно послать вестников с поручением разыскать, если удастся, Эарниля и сообщить ему о разгроме у Мораннона и о положении отступающей северной армии.

Когда основные силы кибитников приготовились атаковать, было около двух часов пополудни, и Минохтар отвел свои войска к началу большого Северного Итилиэнского тракта, в полумиле от того места, где тракт поворачивал на восток к Сторожевым башням Мораннона. Первоначальный успех кибитников превратился теперь в начало их поражения. Не зная ни численности, ни расположения армии защитников Гондора, они атаковали слишком быстро — раньше, чем большая часть их противников успела выйти из тесного Итилиэна, — и потому их колесницы и конница смогли нанести удар куда более сокрушительный и одержали победу куда более скорую, чем предполагали. А главный удар они оттягивали слишком долго, и теперь не могли в полной мере воспользоваться своим численным превосходством в соответствии с ранее намеченной тактикой, поскольку привыкли воевать на просторе. Можно также предположить, что, ободренные гибелью короля и разгромом большей части противостоявшего им главного отряда, кочевники вообразили, будто гондорское войско уже разбито, и их основным силам осталось только ворваться в Гондор и занять его. Если так, то они просчитались.

Кибитники беспорядочно наступали, все еще ликуя и распевая победные песни, не видя никого, кто мог бы противостоять им, пока не обнаружили, что дорога на Гондор поворачивает к югу и идет через узкую лесистую полосу земли в тени мрачного Эффель-Дуата, где армия могла двигаться, сохраняя строй и порядок, только по широкому тракту. Впереди тракт уходил в глубокую ложбину...

Здесь текст резко обрывается, а записи и наброски, касающиеся продолжения, по большей части не поддаются прочтению. Однако можно разобрать, что люди из народа эотеод сражались вместе с Ондохером; а также, что второму сыну Ондохера Фарамиру было приказано остаться в Минас-Тирите в качестве регента, ибо закон не позволял обоим сыновьям короля одновременно участвовать в сражении (похожее замечание приведено в данном повествовании ранее). Но Фарамир ослушался; он отправился на войну переодетым и погиб. В этом месте запись почти невозможно разобрать, но, похоже, Фарамир присоединился к эотеод и попал в окружение вместе с каким-то отрядом, когда они отступали к Мертвецким болотам. Вождь эотеод (его имя разобрать невозможно, но первый элемент «Марх-») пришел им на помощь, но Фарамир умер у него на руках. И только осматривая тело, вождь эотеод обнаружил знаки, свидетельствующие, что это принц. Тогда он отправился к Минохтару, который находился в Итилиэне у начала Северной дороги и как раз в этот момент отдавал приказ отправить послание в Минас-Тирит принцу, ставшему отныне королем. И тут вождь эотеод сообщил ему, что принц переодетым отправился на войну и погиб.

Упоминание о народе эотеод и о роли, сыгранной их вождем, объясняет, почему в этот текст, очевидно, являющийся повествованием об истоках дружбы Гондора и рохиррим, включен столь подробный рассказ о войне Гондора с кибитниками.

Завершающий фрагмент переписанного набело текста создает впечатление, что армия кибитников должна была поплатиться за свое преждевременное ликование, когда вошла по тракту в ложбину; но заметки в конце показывают, что арьергард Минохтара задержал их ненадолго. «Кибитники неумолимо хлынули в Итилиэн», и «на закате тринадцатого кермие они одержали победу над Минохтаром», который был убит стрелой. Здесь сообщается, что он был сыном сестры короля Ондохера. «Его люди вынесли его из боя, а все, кто еще уцелел из арьергарда, бежали на юг, к Адрахилю». Тогда главный предводитель кибитников приостановил наступление и устроил пир. Больше ничего разобрать не удается, но краткая заметка в приложении A к ВК повествует о том, как Эарниль пришел с юга и разгромил их:

В 1944 году король Ондохер и оба его сына, Артамир и Фарамир, пали в битве к северу от Мораннона, и враги вторглись в Итилиэн. Но Эарниль, предводитель южной армии, одержал великую победу в Южном Итилиэне и разгромил армию Харада, что пересекла реку Порос. Затем он спешно направился на север, собирая всех тех, кто остался от северной армии, и подошел к главному лагерю кибитников, пока они пировали и веселились, уверенные, что Гондор повержен и им осталось только собирать добычу. Эарниль взял лагерь приступом, поджег кибитки и изгнал обратившихся в бегство врагов из Итилиэна. Большая часть беглецов сгинула в Мертвецких болотах.

В «Повести лет» победа Эарниля именуется «битвой в Лагере». После того, как Ондохер и оба его сына погибли у Мораннона, Арведуи, последний король Северного королевства, заявил о своих правах на корону Гондора; но его требования были отклонены, и на следующий год после битвы в Лагере Эарниль стал королем. Сыном Эарниля был Эарнур, который погиб в Минас-Моргуле, приняв вызов предводителя назгулов. Эарнур был последним королем Южного королевства.

II
Поход Эорла

В те времена, когда эотеод еще жили в своих прежних землях¹⁷, в Гондоре их хорошо знали как людей надежных и получали от них известия обо всем, что происходило в тех краях. То были остатки северян, которые считались древними родичами дунедайн и во дни великих королей были их союзниками и нередко смешивали свою кровь с кровью гондорцев. Так что в Гондоре были весьма озабочены тем, что во дни Эарниля II, предпоследнего короля Южного королевства¹⁸, эотеод ушли далеко на север.

Новые земли народа эотеод располагались к северу от Лихолесья, между Мглистыми горами на западе и рекой Лесной на востоке. К югу они простирались до слияния двух коротких рек, которые эотеод называли Грейлин, «серый водопад», и Лангвелл, «долгий исток». Грейлин сбегал с Эред-Митрина, Серых гор, а Лангвелл брал начало в Мглистых горах и назывался так потому, что был истоком Андуина, который после слияния Лангвелла и Грейлина именовался у эотеод Лангфлод — «долгий поток»¹⁹.

После переселения эотеод какое-то время обменивались гонцами с Гондором; но от устья Светлимки до слияния Грейлина и Лангвелла (где располагалось их единственное укрепленное «городище», «бург») было около четырехсот пятидесяти миль по прямой, как летают птицы, а для идущих по земле — намного больше; а всего до Минас-Тирита — около восьмисот миль.

«Хроника Кириона и Эорла» не сообщает ничего о событиях, предшествовавших битве на Поле Келебранта, но из других источников выясняется примерно следующее.

Широкие степи, расположенные к югу от Лихолесья, от Бурых равнин до моря Рун, на которых до самого Андуина не было ничего, что могло бы послужить препятствием против вторжения с востока, являлись главным источником забот и тревог для гондорских правителей. Но во время Бдительного Мира²⁰ крепости вдоль Андуина, особенно по западным берегам Отмелей, обезлюдели и были заброшены²¹. Впоследствии на Гондор нападали то орки из Мордора (который давно уже не охранялся), то умбарские корсары, и у государства не было ни войск, ни возможности охранять Андуин к северу от Эмин-Муиля.

Кирион стал наместником Гондора в 2489 году. Он никогда не забывал об угрозе с севера и немало думал о том, как можно было бы противостоять опасности вторжения с этой стороны теперь, когда силы Гондора подорваны. Он отправил некоторое количество людей в старые крепости — охранять Отмели, — и послал разведчиков и соглядатаев в земли между Лихолесьем и Дагорладом. Благодаря этому Кирион вскоре узнал, что с востока, из-за моря Рун, надвигаются новые опасные враги. Враги убивали или оттесняли на север к реке Бегущей и в Лес остатки северян, друзей Гондора, все еще живших к востоку от Лихолесья²². Но Кирион ничем не мог им помочь, а собирать вести становилось все опаснее и опаснее: слишком многие из его разведчиков так и не вернулись.

Именно поэтому Кириону только к концу зимы 2509 года стало известно, что готовится большой поход против Гондора: вдоль южных окраин Лихолесья собирались войска. Вооружение у кочевников было достаточно грубое, и верховых лошадей у них имелось мало — они использовали лошадей в основном в запряжке, у них было много больших повозок, как у кибитников (с которыми они, без сомнения, были в родстве), что воевали с Гондором в последние дни королей. Но то, что кочевники проигрывали в снаряжении, они, по всей видимости, с лихвой искупали своей численностью.

Перед лицом подобной опасности Кирион в конце концов обратился мыслями к эотеод и решил отправить к ним посланников. Но для того, чтобы попасть в Долины Андуина, посланникам нужно было миновать Каленардон и Отмели, а за ними — земли, которые уже стерегли балхот²³. Это означало, что предстоит проехать около четырехсот пятидесяти миль до Отмелей, и оттуда еще более пятисот миль до земель эотеод, и при этом от Отмелей гонцам пришлось бы пробираться тайком, по ночам, пока они не минуют тень Дол-Гулдура. Кирион почти не надеялся, что кто-нибудь из посланных прорвется. Он призвал добровольцев и выбрал из них шестерых выносливых и отважных воинов. Кирион отправил их в путь по двое, с интервалом в день. Каждый вез послание, заученное наизусть, а также маленький камень, который нужно было вручить владыке эотеод лично, если посланцу удастся достигнуть тех земель. На камне была выгравирована печать наместников²⁴. Послание было адресовано Эорлу сыну Леода, поскольку Кирион знал, что несколько лет тому назад Эорл унаследовал своему отцу. Было ему тогда около шестнадцати, и хотя сейчас Эорлу едва сравнялось двадцать пять, во всех вестях, которые доходили до Гондора с севера, о нем говорилось как о человеке большого мужества и мудром не по летам. Однако Кирион почти не надеялся получить ответ на свое послание, даже если оно и будет доставлено. Он не имел никакого права — кроме, разве что, права старинной дружбы — требовать от эотеод вести столь далеко достаточно большое войско, чтобы от него был хоть какой-то прок. Быть может, известие о том, что на юге балхот изничтожают последних их сородичей, могло бы добавить веса его просьбе — но, возможно, эотеод и так уже знали об этом, и, кроме того, им самим тоже грозила опасность. Больше Кирион ничего не сказал²⁵, и отдал приказ встречать бурю теми силами, что имеются в наличии. Он собрал столько войска, сколько смог, и, сам приняв над ним командование, приготовился как можно быстрее вести его на север, в Каленардон. Своего сына Халласа он оставил распоряжаться в Минас-Тирите.

Первые двое посланцев отправились в путь в десятый день месяца сулиме, и в конце концов именно один из них, единственный из шести, сумел добраться до земель эотеод. То был Борондир, великолепный наездник, — он принадлежал к роду, который, по семейному преданию, восходил к некоему военачальнику северян, в давние времена состоявшему на службе у одного из королей Гондора²⁶. О прочих же никто больше не слыхал — кроме товарища Борондира: того застрелили из засады, когда гонцы проезжали мимо Дол-Гулдура. Борондиру удалось спастись благодаря удаче и резвости своего коня. За ним гнались до самой Ирисной низины, а люди, выходившие из Леса, часто устраивали на него засады, и это вынудило Борондира сильно отклониться от кратчайшего пути. Наконец, через пятнадцать дней, он добрался до земель эотеод, причем припасы у него кончились за два дня до того; и он был так измучен, что едва смог передать Эорлу послание.

Шел двадцать пятый день месяца сулиме. Эорл погрузился в раздумья; но размышлял он недолго. Вскоре он встал и сказал:

— Я приду. Если Мундбург падет, где укрыться нам от Тьмы?

И он протянул Борондиру руку в знак данного обещания.

Эорл сразу же собрал совет старейшин и начал приготовления к великому походу. Но они заняли много дней: надо было созвать войско, устроить смотр и подумать о том, как распределить людей и защитить собственные земли. В то время люди эотеод жили в мире и война им не угрожала — однако, когда станет известно, что их владыка уехал сражаться далеко на юг, все могло обернуться по-другому. Тем не менее Эорл прекрасно понимал, что идти на эту войну иначе, кроме как со всем войском, бесполезно, и придется рискнуть — либо сразу отступить, отказавшись от своего обещания.

Наконец войско было собрано; всего несколько сотен воинов остались, чтобы защищать тех, кто был слишком юн или слишком стар для такого отчаянного дела. Шел шестой день месяца вирессе. В тот день огромный эохере в молчании выступил в поход, отринув страх и неся в сердцах мало надежды, ибо не ведали они, что ждет их на пути — или в конце пути. Рассказывают, что Эорл повел в поход около семи тысяч всадников в полном вооружении и несколько сот конных лучников. По правую руку от него ехал Борондир, который должен был, по возможности, служить проводником, поскольку он недавно проезжал через эти земли. Однако за время долгого пути через Долины Андуина это огромное войско никто не тревожил и не пытался на него напасть. Все существа, и добрые, и злые, едва завидев его, уступали дорогу, устрашась его мощи и величия. Войско шло все дальше на юг, и уже проходило мимо южного Лихолесья (за большой Восточной Лукой), где теперь кишели балхот, но и здесь они не встречали людей, ни больших отрядов, ни разведчиков, которые пытались бы преградить войску путь или следить за ним. Отчасти причиной тому были еще неизвестные им события, которые произошли после отъезда Борондира; но, кроме этого, в дело вмешались и иные силы. Ибо когда войско наконец приблизилось к Дол-Гулдуру, Эорл повернул на запад, устрашась его темной тени и туч, что ползли оттуда, и далее ехал, держась берега Андуина. Многие всадники обращали взор за реку, и боясь, и надеясь узреть далекий отблеск Двимордене, гибельного края, о котором в легендах их народа говорилось, что по весне он сияет как золото. Но сейчас он, казалось, был затянут мерцающим туманом; и, к их ужасу, туман этот перетек через реку и теперь струился по земле впереди них.

Эорл не остановился.

— Вперед! — приказал он. — Другой дороги нет. Неужели после столь долгого пути повернем мы назад и не придем на поле брани из-за речного тумана?

Подъехав ближе, они увидели, что белый туман оттесняет мглу Дол-Гулдура. Вскоре всадники въехали в него, и поначалу двигались медленно и осторожно; но оказалось, что под покровом тумана все освещено ясным светом без теней, а слева и справа их охраняли будто бы непроницаемые белые стены.

— Похоже, владычица Золотого леса на нашей стороне, — сказал Борондир.

— Быть может, — ответил Эорл. — По крайней мере, я доверюсь мудрости Феларофа²⁷. Он не чует зла. Он воспрянул сердцем и забыл усталость; он рвется вперед. Пусть так! Ибо никогда еще я не нуждался столь сильно в скрытности и скорости.

И Фелароф устремился вперед, и все войско понеслось следом, подобно могучему ветру, но в странной тишине, как будто копыта коней не касались земли. Так мчались они, столь же бодрые и полные сил, как в утро начала похода, весь тот день и весь следующий; но когда они пробудились на рассвете третьего дня, туман внезапно рассеялся и они увидели, что находятся посреди большой равнины. Справа, неподалеку от них, тек Андуин, но они уже почти миновали большую восточную излучину²⁸, и впереди виднелись Отмели. То было утро пятнадцатого дня вирессе, и они добрались в эти края куда быстрее, чем можно было надеяться²⁹.

Здесь этот текст кончается, с примечанием, что далее последует описание битвы на Поле Келебранта. В приложении A (II) к ВК имеется краткий рассказ об этой битве:

Огромное войско диких людей с северо-востока опустошило Рованион, пересекло Бурые равнины и на плотах переправилось через Андуин. В это же время, случайно или повинуясь некоему замыслу, орки (которые в то время, до войны с гномами, были сильны и многочисленны) спустились с Гор. Пришельцы захватили Каленардон, и Кирион, наместник Гондора, послал на север за помощью...

Когда Эорл и его всадники пришли на Поле Келебранта,

северная армия Гондора находилась в отчаянном положении. Потерпев поражение в Уолде и будучи отрезана с юга, она была вынуждена переправиться через Светлимку, где ее внезапно атаковало орочье войско. Гондорцев теснили к Андуину. И последняя надежда уже угасла, когда с севера нежданно подошли Всадники и ударили в тыл противнику. Это коренным образом переменило ход битвы, и враги были разбиты наголову и отброшены за Светлимку. Эорл повел своих людей в погоню, и так велик был страх перед северными конниками, что захватчики в Уолде тоже ударились в панику, и Всадники преследовали их на равнинах Каленардона.

Похожий, но более короткий рассказ приведен в другом месте в приложении A (I, iv). К сожалению, ход битвы не описывается достаточно подробно ни в том, ни в другом месте, но, по всей видимости, Всадники, переправившись через Андуин у Отмелей, пересекли затем Светлимку и ударили в тыл врагу на Поле Келебранта; а фраза «враги были разбиты наголову и отброшены за Светлимку» означает, что балхот оттеснили обратно на юг, в Уолд.

III
Кирион и Эорл

Этот рассказ предваряется заметкой о Халифириене, самом западном из маяков Гондора, расположенных вдоль гряды гор Эред-Нимрайс.

Халифириен³⁰ был самым высоким из маяков и, как и Эйленах, второй после него по высоте, одиноко возвышался над лесом; позади него находилась темная долина Фириен, глубокое ущелье, рассекавшее длинный северный отрог гор Эред-Нимрайс, высочайшей точкой которого являлся Халифириен. Халифириен вздымался над ущельем подобно отвесной стене, но прочие его склоны, в особенности северные, были длинными и пологими и почти до самой вершины поросли лесом. Ближе к подножию, особенно вдоль речки Меринг (бравшей начало в ущелье) и к северу, к равнине, по которой эта речка несла свои воды к Энтовой Купели, лес становился гуще. Большой Западный тракт шел через лес по длинной просеке, огибая заболоченные земли у его северной опушки; но дорогу эту проложили в давние времена³¹, и со времен ухода Исильдура никто не срубил в лесу Фириен ни единого дерева — никто, кроме смотрителей маяка, обязанностью которых было поддерживать в порядке большую дорогу и тропу, ведущую на вершину горы. Тропа эта ответвлялась от тракта неподалеку от того места, где он входил в Лес, и вилась наверх по склону. После того, как деревья заканчивались, тропа переходила в древнюю каменную лестницу, ведущую к самому сигнальному маяку — широкому кругу, выровненному теми, кто строил эту лестницу. Смотрители маяка были единственными обитателями Леса, если не считать диких зверей. Они жили в сторожках в лесу у самой вершины. Смотрители дежурили посменно и надолго там не задерживались, разве что смена запаздывала из-за непогоды. Большинство из них рады бывали вернуться домой. Не потому, что в Лесу им угрожали дикие звери или на нем лежала какая-либо злая тень, оставшаяся от древних дней. Но в Лесу стояла тишина, не нарушаемая ничем, кроме шума ветра, голосов птиц и зверей и, временами, стука копыт на дороге, и люди невольно начинали говорить шепотом, словно ожидая услышать эхо величественного голоса, звучащего сквозь даль и время.

Название «Халифириен» на языке рохиррим означало «Священная гора»³². До их прихода она называлась на синдарине Амон-Анвар, «холм Благоговения», а почему — никто в Гондоре не знал, кроме (как выяснилось позже) короля или наместника. Тем немногим, кто отваживался свернуть с тракта и побродить под деревьями, казалось, что дело в самом лесе: на Всеобщем языке он назывался «Шепчущий лес». Во дни величия Гондора на горе не было маяка: до тех пор, пока палантиры поддерживали связь между Осгилиатом и тремя башнями королевства³³, в гонцах и сигналах не было нужды. Позднее население Каленардона сократилось, и помощи с севера ждать уже не приходилось, да и туда войск не посылали: Минас-Тириту все труднее и труднее становилось поддерживать даже линию обороны вдоль Андуина и охранять свои южные побережья. В Анориэне тогда еще было довольно много жителей. В их обязанности входила охрана подступов к столице от непрошеных гостей с севера, что могли прийти из Каленардона или переправиться через Андуин у Каир-Андроса. Для связи с ними были построены и содержались в порядке три самых древних маяка (Амон-Дин, Эйленах и Мин-Риммон)³⁴; но хотя вдоль речки Меринг, от непроходимых болот около ее впадения в Энтову Купель до моста, где тракт пересекал Меринг на западной опушке леса Фириен, была возведена оборонительная линия, на Амон-Анваре ни укрепления, ни маяка устроить не разрешили.

Во дни наместника Кириона на Гондор напали балхот, которые в союзе с орками переправились через Андуин, вторглись в Уолд и принялись завоевывать Каленардон. От этой смертельной опасности, что могла бы погубить Гондор, королевство спас приход Эорла Юного и рохиррим.

Когда война кончилась, люди гадали, чем наместник намеревается вознаградить Эорла. Все ожидали, что в Минас-Тирите будет устроен великий пир, на котором все и выяснится. Но Кирион был человеком себе на уме. Когда поредевшая армия Гондора двинулась на юг, к нему присоединились Эорл и эоред³⁵ Всадников Севера. Когда они приблизились к речке Меринг, Кирион обратился к Эорлу и, ко всеобщему изумлению, сказал:

— Теперь прощай, Эорл сын Леода. Я вернусь к себе домой, где мне многое нужно привести в порядок. Каленардон на это время я поручаю тебе, если ты не торопишься вернуться в свои земли. Через три месяца мы снова увидимся с тобой на этом же месте и станем держать совет.

— Я приду, — ответил Эорл.

И на этом они расстались.

Как только Кирион приехал в Минас-Тирит, он призвал нескольких наи¬более доверенных слуг.

— Поезжайте в Шепчущий лес, — велел он. — Вы должны восстановить древнюю тропу к Амон-Анвару. Она давно заросла; но прежнее начало ее отмечено камнем, который по-прежнему стоит у тракта, в том месте, где тракт входит в Лес в северной его части. Тропа петляет, но на каждом повороте стоит камень. Следуя по ней от камня к камню, вы в конце концов придете к месту, где деревья кончаются. Там вы увидите каменную лестницу, ведущую наверх. Туда я вам повелеваю не ходить. Сделайте эту работу как можно быстрее и возвращайтесь. Деревьев не валите — только расчистите тропку, по которой могли бы пройти пешком несколько человек. Вход на тропу оставьте нерасчищенным, чтобы никто, проезжая по тракту, не поддался искушению свернуть на тропу, пока я сам туда не приду. Никому не говорите, куда вы идете или что вы делали. Если спросят, скажите, что господин наместник желает подготовить место для встречи с вождем Всадников.

В назначенное время Кирион отправился в путь со своим сыном Халласом, владыкой Дол-Амрота и еще двумя членами совета; и он встретился с Эорлом у переправы через речку Меринг. С Эорлом были трое из его военачальников.

— Отправимся ныне в то место, что я приготовил, — сказал Кирион.

И они оставили у моста стражу из Всадников, повернули назад на тракт, проходящий под сенью леса, и доехали до стоячего камня. Там они оставили лошадей и еще один большой отряд стражи из воинов Гондора; и Кирион, встав у камня, обратился к своим спутникам и сказал так:

— Я отправляюсь на холм Благоговения. Идите за мной, если хотите. Со мной пойдет оруженосец, и еще один — с Эорлом, они понесут наше оружие; остальные пойдут безоружными, как свидетели всего, что мы скажем и сделаем на вершине. Тропа подготовлена, хотя по ней никто не ходил с тех пор, как я был здесь со своим отцом.

Затем Кирион повел Эорла в лес, и прочие последовали за ними в должном порядке. И когда они миновали первый из камней, расположенных дальше по тропе, все невольно умолкли и шли осторожно, словно бы не желая нарушать тишину. Так добрались они наконец до верхних склонов горы, миновали кольцо белых берез и увидели каменную лестницу, ведущую на вершину. После сумрака Леса солнце слепило и припекало, ибо шел месяц уриме; однако вершина горы была зеленой, словно все еще стоял лотессе.

У подножия лестницы располагалась небольшая площадка или просто уступ, вырубленный в склоне горы, с низкими дерновыми скамьями. Там все они немного посидели, а потом Кирион поднялся и взял у своего оруженосца белый жезл — знак должности — и белую мантию наместников Гондора. Взойдя на первую ступень лестницы, он нарушил молчание, произнеся негромко, но отчетливо:

— Ныне я объявляю, какую награду я решил предложить, по праву королевского наместника, Эорлу сыну Леода, вождю народа эотеод, в признательность за доблесть его народа и за помощь превыше всех надежд, которую оказал он Гондору в час крайней нужды. Я отдам Эорлу, как свободный дар, все земли Каленардона от Андуина до Изена. И будет он, если того пожелает, королем той земли, и его потомки после него, и его народ будут свободно жить там, пока продолжается правление наместников и пока не вернется великий король³⁶. Не будет на них наложено никаких обязательств помимо их собственных законов и воли, кроме одного: они будут жить в вечной дружбе с Гондором, и враги его будут их врагами, пока стоят оба государства. Но такое же обязательство будет наложено и на народ Гондора.

Тогда поднялся Эорл, но заговорил он не сразу. Ибо был он изумлен великой щедростью дара и благородством условий, на которых этот дар был предложен; и он видел, сколь мудро поступает Кирион — и как правитель Гондора, желающий защитить то, что осталось от его государства, и как друг народа эотеод, о нуждах которого он осведомлен. Ибо народ эотеод стал теперь слишком многочислен, и ему сделалось тесно в его землях на севере. Они стремились вернуться на юг, в свой прежний дом, но их удерживал страх перед Дол-Гулдуром. В Каленардоне же они обретали куда больше места, чем им мечталось, и к тому же этот край лежал далеко от теней Лихолесья.

Но превыше мудрости и политических соображений Кирионом и Эорлом двигала тогда великая дружба, что связала их народы, и любовь, что возникла между этими достойными мужами. Со стороны Кириона то была любовь мудрого отца, состарившегося среди мирских тревог, к сыну, полному сил и надежд юности; Эорл же видел в Кирионе высочайшего и благороднейшего в мире человека, мудрейшего из тех, кого Эорл знал, и на нем пребывало величие королей людей давних времен.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Эорла, и наконец он заговорил, сказав так:

— Наместник великого короля, я принимаю дар, предложенный тобой, для себя и для своего народа. Он превосходит любую награду, какую мы могли заслужить своими делами — но и сами эти дела были свободным даром дружбы. Теперь же я скреплю эту дружбу клятвой, что не будет забыта никогда.

— Тогда поднимемся же на вершину, — сказал Кирион, — и при свидетелях принесем те клятвы, какие сочтем подобающими.

Кирион с Эорлом поднялись по лестнице, и остальные последовали за ними; и на вершине они увидели широкую и ровную овальную площадку, поросшую травой. Она была не огорожена, но с восточной ее стороны поднимался невысокий холмик, на котором росли белые цветы алфирина³⁷, и клонящееся к западу солнце тронуло их золотом. Тогда владыка Дол-Амрота, знатнейший среди спутников Кириона, подошел ближе и увидел черный камень, что лежал в траве перед холмиком, и все же не зарос сорняками и не был источен непогодой; и на камне были выбиты три знака. И спросил владыка у Кириона:

— Так это могила? Но кто из великих людей древности покоится здесь?

— Разве не прочел ты знаков? — спросил в ответ Кирион.

— Прочел, — сказал князь³⁸, — потому и удивлен; ибо знаки эти — ламбе, андо, ламбе, — но не может же эта могила быть могилой Элендиля, а ведь с тех времен ни один человек не осмеливался носить это имя³⁹.

— И все же это его могила, — сказал Кирион, — и отсюда исходит тот благоговейный страх, который царит на этой горе и в лесах у ее подножия. Волею Исильдура все короли, начиная от Менельдиля, занявшего его место, а также и все наместники, включая меня, хранили в тайне это место. Ибо сказал Исильдур: «Здесь — центр Южного королевства⁴⁰, и здесь пребудет гробница Элендиля Верного, хранимая валар, пока стоит Королевство. Эта гора будет святыней, и пусть ни один человек не нарушает ее покоя и тишины, кроме наследников Элендиля». Я привел вас сюда, чтобы клятвы, произнесенные здесь, были нерушимейшими для нас и всех наших потомков.

Все присутствующие немного постояли в молчании, склонив головы. Наконец Кирион сказал Эорлу:

— Если ты готов, принеси теперь такую клятву, какая кажется тебе подобающей, в согласии с обычаями твоего народа.

Тогда Эорл шагнул вперед, и, взяв у своего оруженосца копье, воткнул его в землю стоймя. Затем, обнажив свой меч, он подбросил его, и клинок сверкнул на солнце. И, поймав его, Эорл шагнул вперед и положил клинок на курган, не отпустив, однако, рукояти. Затем он во всеуслышание произнес Клятву Эорла. Изрек он ее на языке эотеод, а в переводе на Всеобщий язык она звучит так⁴¹:

Услышьте ныне, все народы, что не склонились пред Тенью с Востока: мы примем дар владыки Мундбурга и придем жить в земле, которую он называет Каленардон. И потому я клянусь от своего собственного имени и от имени народа эотеод с Севера, что между нами и Великим Народом Запада будет дружба навеки. Их враги будут нашими врагами, их нужды будут нашими нуждами, и какое бы зло, или опасность, или нападение ни грозило им, мы явимся им на помощь и будем с ними, пока наши силы не иссякнут. Клятва эта перейдет к моим потомкам, ко всем, кто произойдет от меня на наших новых землях. И пусть они хранят ее в верности нерушимой, иначе падет на них Тень и будут они прокляты.

Затем Эорл вложил меч в ножны, поклонился и вернулся к своим спутникам.

Тогда Кирион произнес ответную клятву. Выпрямившись во весь рост, он положил левую ладонь на камень, а правой рукой воздел белый жезл наместников, и произнес слова, услышав которые, все преисполнились благоговения. Ибо, когда встал он, пламенное солнце спускалось к Западу, и казалось, будто белые одежды наместника охвачены огнем; и, поклявшись в том, что Гондор отныне будет связан подобными же обязательствами дружбы и помощи во всех делах, он возвысил голос и сказал на квенье:

Ванда сина термарува Эленна-норео алкар эньялиэн ар Элендиль Ворондо воронве. Най тирувантес и харар махалмассен ми Нумен ар и Эру и ор илье махалмар эа теннойо⁴².

И повторил — на Всеобщем языке:

Клятва сия нерушимою пребудет в память величья Земли-под-Звездою и верности Элендиля Верного. Да хранят ее те, что восседают на тронах Запада, и Единый, кто превыше всех тронов во веки веков.

Такой клятвы не слыхали в Средиземье с тех пор, как сам Элендиль заключал союз с Гиль-галадом, королем эльдар⁴³.

Когда все было завершено и уже сгущались вечерние сумерки, Кирион и Эорл со своими спутниками спустились с горы, в молчании прошли через темнеющий лес и вернулись на стоянку у речки Меринг, где для них были приготовлены шатры. После вечерней трапезы Кирион и Эорл с князем Дол-Амрота и Эомундом, главным военачальником войска эотеод, собрались вместе и определили границы владений короля эотеод и наместника Гондора.

Границами королевства Эорла должны были стать: на западе река Ангрен от места слияния с Адорном, и оттуда на север до внешних укреплений Ангреноста, и к северо-западу вдоль границ Фангорна до реки Светлимки; эта река сделалась его северной границей, ибо на земли за ней Гондор никогда не претендовал⁴⁴. На востоке границами служили Андуин и западные склоны Эмин-Муиля до болот около устья Онодло, а за той рекой — речка Гланхир, которая бежала через лес Анвар к Онодло; а на юге его границами были горы Эред-Нимрайс до конца северного отрога, но все те долины и ущелья, что открывались на север, отходили к эотеод, а также земли к югу от Хитаэглира, лежащие меж рек Ангрен и Адорн⁴⁵.

Из всех этих земель под властью Гондора оставалась только крепость Ангреност, внутри которой находилась третья Башня Гондора, неприступный Ортанк, где хранился четвертый палантир южного королевства. Во дни Кириона в Ангреносте все еще стоял гондорский гарнизон, но к тому времени он превратился в небольшую обособленную группу постоянных поселенцев под командованием начальника, чья должность передавалась по наследству, а ключи от Ортанка хранились у наместника Гондора. «Внешние укрепления», упомянутые в описании границ государства Эорла, представляли собой стену со рвом, проходящую примерно в двух милях к югу от ворот Ангреноста, между холмами, которыми заканчивались Мглистые горы; за ней находились пахотные земли людей, живших в крепости.

Также было договорено, что Большой тракт, некогда проходивший через Анориэн и Каленардон к Атрад-Ангрену (Бродам Изена)⁴⁶, и оттуда на север к Арнору, в мирное время должен быть открыт для всех путешественников обоих народов без изъятия, и заботы о его содержании, от речки Меринг до Бродов Изена, передавались народу эотеод.

По этому соглашению только небольшая часть леса Анвар, к западу от речки Меринг, принадлежала королевству Эорла; но Кирион объявил, что гора Анвар теперь является святыней для обоих народов, и что отныне и эорлинги, и наместники должны разделять труды по ее содержанию и охране. Однако в поздние дни, когда силы и численность рохиррим росли, в то время как Гондор приходил в упадок и постоянно подвергался нападениям с востока и с моря, смотрителями горы Анвар назначались исключительно люди Истфолда, и Лес по обычаю стал частью королевских владений Марки. Гору рохиррим называли Халифириен, а Лес — Фириенхолт⁴⁷.

В позднейшие времена день принятия клятвы стал считаться первым днем существования нового королевства и днем, когда Эорл принял титул короля Марки Всадников. Но на самом деле рохиррим заселили эту землю далеко не сразу, и при жизни Эорл носил титулы владыки эотеод и короля Каленардона. Слово «Марка» означало «порубежье», пограничные земли, особенно те, которые служат защитой внутренним землям королевства. Синдарские названия «Рохан» для Марки и «рохиррим» для ее народа придумал Халлас, сын и наследник Кириона, но их часто употребляли не только жители Гондора, но и сами эотеод⁴⁸.

На следующий день после принесения клятвы Кирион и Эорл обнялись и с неохотой расстались. Ибо Эорл сказал:

— Меня ждет немало спешных дел, господин наместник. Эта земля теперь свободна от врагов; но они не разгромлены окончательно, и мы не знаем, какие еще опасности таятся за Андуином и под сенью Лихолесья. Вчера на закате я послал на север трех вестников, опытных и отважных всадников, надеясь, что хотя бы один достигнет моего дома раньше меня. Ибо ныне сам я должен вернуться, и вернуться с войсками: в моих землях остались немногие, те, кто слишком молод или слишком стар; там остались наши женщины и дети, наше имущество; на долгом пути сюда их нужно будет охранять, и последуют они только за самим вождем эотеод. Я оставлю здесь все войска, какие смогу — почти половину тех сил, что находятся в Каленардоне сейчас. Среди них — несколько отрядов конных лучников, которые быстро придут на помощь, если в этих землях обнаружатся еще какие-нибудь вражеские отряды; но главные силы останутся на северо-востоке — охранять то место, где балхот, выйдя с Бурых равнин, переправились через Андуин; ибо главная опасность по-прежнему угрожает оттуда, и именно там я, если вернусь, надеюсь провести мой народ в его новые земли с наименьшими тяготами и потерями. Если вернусь, сказал я — но будь уверен, что я сдержу свою клятву и вернусь, если только злой рок не постигнет нас, и я не сгину в долгом пути вместе с моим народом. Ибо путь наш лежит по восточному берегу Андуина, все время под угрозой, исходящей из Лихолесья, а в конце проходит через долину, омраченную тенью холма, который вы называете Дол-Гулдур. На западном же берегу не найти дороги ни для конницы, ни для больших отрядов, ни для повозок — даже если бы горы не кишели орками; а через Двимордене, где живет Белая Владычица, плетущая сети, которые не преодолеть ни одному смертному, не пройти никому, ни большим числом, ни малым⁴⁹. Я пойду восточной дорогой, которой пришел к Келебранту; и да хранят нас те, кого мы призвали в свидетели наших клятв. Расстанемся теперь с надеждой! Отпустишь ли ты меня?

— Да, я отпущу тебя, — ответил Кирион, — ибо теперь вижу, что по-иному быть не может. Я понимаю, что в нашей беде я слишком мало думал об опасностях, с которыми ты столкнулся, и о том, каким чудом был твой приход после долгого пути с Севера, приход, на который мы и не надеялись. Награда, которую я предложил тебе от всего сердца, полного радостью избавления, кажется теперь малой. Но я верю, что слова моей клятвы, о которых не думал я до того, как произнес их, не вотще были вложены мне в уста. Так простимся же, храня надежду.

Если учитывать манеру хронистов, можно предположить, что многие из тех речей, что якобы были произнесены Эорлом и Кирионом при расставании, на самом деле были сказаны и обсуждены накануне вечером, на совете; но что касается прощальных слов Кириона относительно вдохновения, посетившего его во время произнесения клятвы, то этому верить можно, потому что он был человек негордый, отважный и великодушный — благороднейший из наместников Гондора.

IV
Завет Исильдура

Говорят, что после войны Последнего Союза Исильдур некоторое время пребывал в Гондоре, наводил порядок в королевстве и наставлял своего племянника Менельдиля перед тем, как отбыть, чтобы принять королевскую власть в Арноре. С Менельдилем и несколькими друзьями, которым он доверял, Исильдур совершил путешествие вдоль границ всех земель, которые Гондор объявил своими. И вот, возвращаясь с северных границ в Анориэн, они прибыли к высокой горе, которая тогда называлась Эйленаэр, а потом стала именоваться Амон-Анвар, «холм Благоговения»⁵⁰. Эта гора находилась вблизи центра гондорских земель. Исильдур и его спутники проложили тропу через густой лес на северном склоне горы и поднялись на зеленую вершину, на которой деревьев не было. Там они выровняли площадку, и на восточном ее краю возвели курган. Внутрь кургана Исильдур положил ларец, который принес с собой. И сказал Исильдур:

— Это могила и гробница Элендиля Верного. Да пребудет она в центре Южного королевства, хранимая валар, до тех пор, пока стоит королевство; и это место будет святыней, которую никто не осквернит. И пусть ни один человек не нарушает ее тишины и покоя, кроме наследников Элендиля.

Они построили каменную лестницу, ведущую от опушки леса к вершине горы, и Исильдур сказал:

— Пусть не восходит по этой лестнице никто, кроме короля и тех, кого он привел с собой, если он велит им последовать за ним.

И все присутствующие поклялись хранить тайну; и сказал Исильдур Менельдилю, что королю следует время от времени навещать святыню, особенно когда он почувствует нужду в мудрости во дни опасностей и несчастий; и когда наследник его достигнет совершеннолетия, король должен привести его в это место и поведать ему о создании святыни, а также обо всех тайнах королевства и прочих делах, которые следует знать наследнику.

Менельдиль последовал совету Исильдура, и так же поступали все короли, наследовавшие ему, до Ромендакиля I (пятого после Менельдиля). В его время на Гондор впервые напали истерлинги⁵¹, и, чтобы традиция не прервалась из-за войны, внезапной кончины или другого несчастья, он велел, чтобы «Завет Исильдура» был записан в манускрипте вместе с прочими сведениями, которые должен знать новый король; и этот свиток должен был храниться запечатанным и вручаться королю наместником перед коронацией⁵². И с тех пор и впредь этот свиток всегда вручался новому королю, хотя обычай посещать вместе с наследником святыню на Амон-Анваре соблюдался почти всеми королями Гондора.

Когда дни королей закончились и Гондором начали править наместники, ведущие свой род от Хурина, наместника короля Минардиля, было установлено, что им принадлежат все права и обязанности королей «до тех пор, пока не вернется великий король». Но вопрос о том, как быть с «Заветом Исильдура», могли решать только сами наместники, потому что, кроме них, о нем никто не знал. И они рассудили, что, говоря о «наследнике Элендиля», Исильдур имел в виду наследника престола, потомка королевского рода, происходящего от Элендиля; но при этом Исильдур не предвидел правления наместников. Тогда, если Мардиль осуществлял полномочия короля в его отсутствие⁵³, наследники Мардиля, унаследовавшие должность наместника, имеют те же права и обязанности, пока король не вернется; а потому каждый наместник имеет право посещать святыню в любое время и приводить с собой тех, кого сочтет нужным. Касательно же слов «пока стоит королевство» они говорили, что Гондор остается «королевством», управляемым вице-регентом, и что слова эти надо понимать как «пока стоит государство Гондор».

Тем не менее наместники, отчасти из благоговения, отчасти из-за государственных забот, навещали святыню на горе Анвар очень редко — преимущественно для того, чтобы отвести на вершину своего наследника согласно обычаю королей. Случалось, что туда никто не приходил в течение многих лет; но валар хранили святыню, как и просил Исильдур, ибо, хотя лес разросся и стал непроходим, и люди избегали его из-за гнетущей тишины, так что тропа к вершине исчезла, все же, когда тропу расчистили, святыня оказалась неповрежденной и неоскверненной; всегда зеленая, она покоилась в мире под небесами до тех пор, пока гондорское королевство не изменилось.

Ибо случилось так, что Кирион, двенадцатый из правящих наместников, столкнулся с новой грозной опасностью: всем землям Гондора к северу от Белых гор угрожало иноземное завоевание. Если бы это произошло, вслед за этим неизбежно пало бы и все королевство. Как известно из истории, эту опасность удалось предотвратить только с помощью рохиррим; и Кирион в своей великой мудрости отдал им все северные земли Гондора, кроме Анориэна, чтобы они жили там по своим законам и с собственным королем во главе, хотя и в вечном союзе с Гондором. В королевстве теперь оставалось слишком мало людей для того, чтобы заселить северные районы, и даже для того, чтобы держать крепости вдоль Андуина, которые некогда защищали восточные границы Гондора. Кирион долго раздумывал над этим, прежде чем отдать Каленардон Всадникам Севера; и он решил, что с его даром смысл «Завета Исильдура» по отношению к святыне Амон-Анвар должен полностью измениться. На это место привел он вождя рохиррим, и там, у гробницы Элендиля, он с величайшей торжественностью принял Клятву Эорла, и ответил Клятвой Кириона, утвердив нерушимый союз королевств рохиррим и Гондора. Но когда это было сделано и Эорл вернулся на север, чтобы привести своих людей на новые земли, Кирион перенес могилу Элендиля. Ибо он счел, что «Завет Исильдура» утратил свой смысл. Теперь это место находилось уже не «в центре Южного королевства», а на границе с другим государством; более того, слова «пока стоит королевство» относились к королевству, каким оно было при Исильдуре, ибо он сказал это, исследовав и утвердив его границы. Правда, с тех времен были потеряны и другие части королевства: Минас-Итиль оказался в руках назгулов, и Итилиэн был оставлен; но Гондор не отказывался от своих прав на эти земли. От Каленардона же он отказался навсегда, что было подтверждено клятвой. А потому ларец, который Исильдур поместил в курган, Кирион увез в Усыпальницы в Минас-Тирите; но зеленый курган остался, как памятник памятнику. Тем не менее, даже сделавшись огромным маяком, гора Анвар осталась почитаемой и в Гондоре и в Рохане, и рохиррим на своем языке назвали ее Халифириен, Священная гора.

1 Рукопись под этим названием не сохранилась, но, без сомнения, повествование, составляющее третью главу («Кирион и Эорл»), является ее фрагментом.

2 Таких, как «Книга королей ». — (прим. авт.) — В начале приложения A к ВК первоначально была ссылка на эту работу — там говорилось, что она (вместе с «Книгой наместников» и «Акаллабет») была в числе гондорских летописей, которые король Элессар показывал Фродо и Перегрину. Но в исправленном издании эта ссылка опущена.

3 Восточная Лука, более нигде не упоминаемая, — это обширная выемка на восточном краю Лихолесья, которую можно видеть на карте к ВК.

4 По всей видимости, ближайшей родней северян был третий, наиболее многочисленный из народов Друзей эльфов, которым правил дом Хадора. — (прим. авт.)

5 Спасением от полного уничтожения армия Гондора отчасти была обязана мужеству и верности всадников северян под командованием Мархари (потомка Видугавии, «короля Рованиона»), сражавшихся в арьергарде. Но гондорские войска нанесли кибитникам настолько серьезный ущерб, что у кочевников не было сил развивать вторжение, пока они не получили подкреплений с востока, и пока что они удовлетворились тем, что завершили завоевание Рованиона. — (прим. авт.) — В приложении A к ВК сказано, что Видугавия, называвший себя королем Рованиона, был самым могущественным из князей северян; ему благоволил король Гондора Ромендакиль II (умер в 1366), которому Видугавия помогал в войне с истерлингами, а женитьба Валакара, сына Ромендакиля, на Видумави, дочери Видугавии, привела к разрушительной междоусобной войне в Гондоре в XV веке.

6 Весьма интересный факт, который, кажется, ни в одной из рукописей отца не обсуждается: имена древних королей и князей северян и эотеод — готские, а не древнеанглийские (англосаксонские), в отличие от имен Леода, Эорла и рохиррим более поздних времен: «Видугавия» ( Vidugavia ) — латинизированное написание готского Widugauja («лесной житель», реальное готское имя), аналогично «Видумави» ( Vidumavi ) — готское Widumawi («лесная дева»); в именах «Мархвини» и «Мархари» имеется готское слово marh — «конь», — соответствующее древнеанглийскому mearh , мн. ч. — mearas (так в ВК называются роханские кони); «вини» ( wini ) — «друг» — соответствует древнеанглийскому wine, присутствующему в именах некоторых королей Марки. Поскольку, как сказано в приложении F (II), «язык Рохана представлен древнеанглийским», предки рохиррим носят имена на самом древнем из дошедших до нас германских языков.

7 Хотя такую форму это слово приобрело позднее. — (прим. авт.) — Это древнеанглийское слово, означающее «конный народ».

8 Предшествующее повествование не противоречит изложенному в приложении A (I, iv и II) к ВК, хотя оно гораздо короче. Здесь ничего не сказано ни о войне, которую в тринадцатом столетии вел с истерлингами Миналкар (принявший имя Ромендакиля II), ни о том, что этот король принял в гондорскую армию многих северян, ни о браке его сына Валакара с княжной северян, ни о гражданской войне в Гондоре, воспоследовавшей в результате этого брака; но здесь приведены некоторые факты, не упомянутые в ВК: что причиной угасания северян Рованиона был Великий мор; что то сражение, в котором в 1856 году был убит король Нармакиль, и о котором в приложении A говорится только, что оно произошло «за Андуином», произошло на широкой равнине к югу от Лихолесья и было известно как битва на Равнинах; и что огромная армия Гондора была спасена от уничтожения благодаря тому, что ее отход прикрывал отряд Мархари, потомка Видугавии. Здесь также более отчетливо показано, что именно после битвы на Равнинах эотеод, остатки северян, стали отдельным народом, обитавшим в Долинах Андуина между Карроком и Ирисной низиной.

9 Его дед Телумехтар захватил Умбар и сломил мощь корсаров, а народы Харада были в это время заняты своими собственными войнами и междоусобицами. — (прим. авт.) — Взятие Умбара Телумехтаром Умбардакилем произошло в 1810 году.

10 Огромные западные излучины Андуина к востоку от Фангорна; см. первую цитату в приложении C к «Истории Галадриэли и Келеборна».

11 Этот рассказ значительно подробнее, нежели краткое изложение в приложении A (I, iv) к ВК: «Калимехтар, сын Нармакиля II, с помощью тех, кто поднял восстание в Рованионе, в 1899 году сумел одержать великую победу над истерлингами на Дагорладе, отомстив за гибель своего отца, и на время опасность миновала».

12 Название «Стяжка» относится, видимо, к узкому «перехвату» на юге Лихоле-сья, образованному Восточной Лукой (см. прим. выше).

13 И не без оснований. Ибо нападению из Ближнего Харада — если бы его не поддержал Умбар, что на тот момент было маловероятно, — противостоять было куда проще. Вторгшееся войско не могло переправиться через Андуин, а продвигаясь на север, оно оказалось бы зажато на тесной полоске земли между рекой и горами. — (прим. авт.)

14 В отдельной заметке, связанной с этим текстом, сообщается, что в этот период Гондор все еще контролировал Мораннон, и в двух Сторожевых башнях к востоку и к западу от Врат Мордора (Клык-башнях) до сих пор стоял гондорский гарнизон. Дорога через Итилиэн тогда еще поддерживалась в хорошем состоянии до самого Мораннона; там она сходилась с дорогой, идущей на север к Дагорладу, и с другой, ведущей на восток вдоль гряды Эред-Литуи (на карте к ВК ни та, ни другая не отмечены). Восточная дорога доходила до точки, расположенной точно на север от Барад-дура; дальше она так и не была проложена, и то, что было сделано, к этому времени давно забросили. Тем не менее ее первые пятьдесят миль, которые когда-то были построены полностью, очень ускорили приближение кибитников.

15 Историки предполагают, что это был тот самый холм, на котором стоял король Элессар во время последней битвы с Сауроном, каковой завершилась Третья эпоха. Но даже если и так, при Нармакиле это было всего лишь небольшое естественное возвышение, которое никак не могло послужить препятствием для всадников. Это позднее орки насыпали на его месте довольно высокий холм. — (прим. авт.) — Во фрагменте из ВК («Возвращение короля», V, 10), который имеет в виду автор, сказано, что «Арагорн выстроил войско наилучшим образом из возможных: его отряды заняли оборону на двух холмах из битого камня и земли, которые многолетними трудами насыпали орки», и что на одном из них стояли Арагорн и Гэндальф, а на другом были подняты знамена Рохана и Дол-Амрота.

16 О присутствии Адрахиля из Дол-Амрота см. прим. ниже.

17 Их прежние земли: в Долинах Андуина между Карроком и Ирисной низиной; см. выше.

18 Причины того, что эотеод переселились на север, объясняются в приложении А к ВК: «[Предки Эорла] любили равнины и более всего ценили коней и верховую езду; но в те дни население средней части долины Андуина было слишком многочисленным, и к тому же тень Дол-Гулдура все разрасталась; так что, когда до них дошла весть о поражении Короля-Колдуна [в 1975 году], они отправились на север искать для себя места попросторнее, и изгнали остатки народа Ангмара, жившие к востоку от Гор. Но во дни Леода, отца Эорла, они стали многочисленным народом, и им опять сделалось тесно в родных краях». Возглавлял переселение эотеод Фрумгар; в «Повести лет» сказано, что это произошло в 1977 году.

19 Эти реки отмечены на карте к ВК, но без названий. Как там показано, Грейлин, в свою очередь, был образован слиянием двух рек.

20 Бдительный Мир продолжался с 2063 по 2460 год, пока Саурона не было в Дол-Гулдуре.

21 О крепостях вдоль Андуина и об Отмелях см. выше.

22 Из приведенного выше отрывка создается впечатление, что после победы Калимехтара над кибитниками на Дагорладе в 1899 году северян к востоку от Лихолесья не осталось.

23 Так этот народ называли в Гондоре: первая часть слова взята из простонародной речи, от вестронского balc «ужасный», вторая — от синдарского слова hoth «орда», используемого по отношению к таким народам, как орки. — (прим. авт.) — См. статью хот в приложении к «Сильмариллиону».

24 Буквы Р-НД-Р, увенчанные тремя звездами, означающие arandur («слуга короля»), наместник. — (прим. авт.)

25 Наместник не высказал вслух еще одну мысль: что народу эотеод, как он слышал, не сидится на месте, оттого что их северные земли сделались слишком тесны и недостаточно плодородны, чтобы прокормить разросшееся население. — (прим. авт.)

26 Его имя осталось жить в песне «Рохон Метестель» («Всадник последней надежды»). Его прозвали Борондир Удалраф (Борондир-Без-Стремян). Он вернулся с эохере, по правую руку от Эорла, первым пересек Светлимку и мечом проложил себе путь, спеша на помощь Кириону. В конце концов он пал на Поле Келебранта, защищая своего господина, к великой печали Гондора и эотеод, и был позднее похоронен в Усыпальницах Минас-Тирита. — (прим. авт.)

27 Конь Эорла. В приложении A (II) к ВК сказано, что отец Эорла, Леод, любивший укрощать диких коней, был сброшен Феларофом, когда попытался сесть на него верхом, и так встретил свою смерть. Позже Эорл потребовал от этого коня, чтобы он отказался от своей свободы до конца жизни в качестве виры за смерть Леода; и Фелароф подчинился, но не позволял садиться на себя никому, кроме Эорла. Он понимал человеческую речь и прожил человеческий век, как и все его потомки — меарас, «которые не носили никого, кроме короля Марки и его сыновей, до времен Тенегрива». «Фелароф» — слово из англосаксонского поэтического словаря, хотя в сохранившихся текстах оно не встречается: «многодоблестный».

28 Между устьем Светлимки и Отмелями. — (прим. авт.) — Это замечание противоречит первой цитате в приложении C к «Истории Галадриэли и Келеборна», где «Северная и Южная отмели»— «две западных излучины Андуина», и Светлимка впадала в Северную отмель.

29 За девять дней они покрыли более пятисот миль по прямой, а по дороге, возможно, и более шестисот. Хотя на восточном берегу Андуина не имелось крупных естественных препятствий, большая часть земель была разорена, и дороги или тропы для всадников, ведущие на юг, были заброшены и заросли; армия Эорла могла двигаться быстро только в течение очень недолгого времени, и к тому же им самим и лошадям приходилось беречь силы, потому что им, едва достигнув Отмелей, предстояло вступить в бой. — (прим. авт.)

30 Халифириен дважды упомянут в ВК. В «Возвращении короля», V, 1, когда Пиппин, который ехал с Гэндальфом на Тенегриве в Минас-Тирит, говорит, что видит огни, и Гэндальф отвечает: «То маяки Гондора — их огни призывают на помощь. Война вспыхнула. Смотри, огонь на Амон-Дине, и пламя на Эйленахе; вот они спешат на запад: Нардол, Эрелас, Мин-Риммон, Каленхад, и Халифириен на границе Рохана». А в V, 3 Всадники Рохана на пути в Минас-Тирит проезжают Фенмарх, «где по правую руку от них огромные дубовые леса взбирались по склонам холмов под сенью мрачного Халифириена у границ Гондора». См. крупномасштабную карту Гондора и Рохана во ВК.

31 Это был крупный тракт, построенный нуменорцами и соединявший Два королевства. Он пересекал Изен на Бродах, Сероструй — у Тарбада, и потом шел на север к Форносту; в других местах называется Северно-Южный тракт.

32 Это — модернизированное написание англосаксонского halig-firgen ; аналогично Фириен-дэйл вместо firgen-d oe l и Фириен-Вуд (лес Фириен) вместо firgen-wudu — (прим. авт.) — «G» в англосаксонском firgen («гора») в современном языке перешло в [j].

33 Минас-Итиль, Минас-Анор и Ортанк.

34 В пояснении к названиям маяков сказано, что «вся система маяков, еще действовавшая во время войны Кольца, не могла быть построена раньше, чем за пятьсот лет до этой войны, когда рохиррим заселили Каленардон; ибо ее создали, чтобы сообщать рохиррим о том, что Гондор в опасности, или (гораздо реже) сообщать Гондору о том, что в опасности Рохан».

35 Согласно примечанию об организации войска рохиррим, эоред не имел строго определенной численности, но в Рохане это слово применялось только по отношению к отряду всадников, полностью обученных военному делу: тех, кто в течение определенного срока, а иногда и постоянно, служил в королевском войске. Любое значительное число таких воинов, составлявших боевую единицу в ходе войны или обучения, называлось эоредом. Однако после восстановления численности рохиррим и реорганизации их войска во дни короля Фолквине, за сто лет до войны Кольца, считалось, что полный эоред в боевом порядке состоит не менее чем из 120 человек (включая командира) и является сотой частью полного войска всадников Рохана, не считая воинов из королевской дружины. [В эореде, с которым Эомер преследовал орков («Две твердыни», III, 2), было 120 всадников: Леголас насчитал 105, еще когда они были вдалеке, а потом Эомер сказал, что пятнадцать человек погибло в схватке с орками]. Конечно, такая огромная армия никогда не отправлялась на войну за пределы Марки; но утверждение Теодена, что в нынешней великой опасности он может выставить войско из десяти тысяч всадников («Возвращение короля», V, 3), без сомнения, соответствовало действительности. Со времен Фолквине число рохиррим увеличилось, и до нападений Сарумана полное войско, возможно, включало гораздо больше двенадцати тысяч всадников, так что даже в случае ухода ста эоредов Рохан не остался бы беззащитным. На самом же деле из-за потерь, понесенных в западной войне, спешности сборов и угрозы нападения с севера и востока войско Теодена состояло всего из шести тысяч копий. Но все равно, это был самый большой поход рохиррим со времен прихода Эорла.

Все конное войско в целом называлось «эохере» (см. прим. ниже). Эти слова, как и название народа, «эотеод», разумеется, англосаксонские, поскольку подлинный язык Рохана везде передается именно так (см. прим. выше); их первый элемент — корень eoh- «конь». Eored / eorod — англосаксонское слово, встречающееся в источниках; его второй элемент происходит от rad «верховая езда»; в eohere второй элемент here — «войско, армия». Слово Eotheod включает theod — «народ» или «земля», и используется как название и народа Всадников, и их страны (англосаксонское eorl в имени Эорла Юного происходит от другого корня).

36 Во дни наместников эта фраза звучала в любом официальном заявлении, хотя ко временам Кириона (двенадцатого правящего наместника) эти слова стали всего лишь формулой, и немногие верили, что это когда-нибудь сбудется. — (прим. авт.)

37 «Алфирин» — это «симбельмине», что росли на королевских курганах близ Эдораса, и «уилос», который Туор видел в огромной расселине Гондолина в Пред-начальные дни. Алфирин (но, видимо, речь идет о другом цветке) упоминается в песне, которую Леголас поет в Минас-Тирите («Возвращение короля», V, 9): «Золотые колокольчики маллоса и алфирина/Звенят на зеленых лугах Лебеннина».

38 Владыка Дол-Амрота носил титул князя. Этот титул дал его предкам Элендиль, с которым они были в родстве. Это была семья Верных, которые покинули Нуменор еще до Низвержения и поселились в Бельфаласе, между устьями Рингло и Гильрайн, построив крепость на мысу Дол-Амрот (названном именем последнего короля Лориэна). — (прим. авт.). — В другом тексте (см. «Историю Галадриэли и Келеборна») сказано, что, согласно преданиям этого рода, первым владыкой Дол-Амрота был Галадор (около 2004-2129 годов Третьей эпохи), сын Имразора-Нуменорца, жившего в Бельфаласе, и эльфийской девы Митреллас, одной из спутниц Нимродели. Приведенное здесь замечание, видимо, предполагает, что эта семья Верных поселилась в Бельфаласе и выстроила крепость на Дол-Амроте еще до Низвержения Нуменора; если так, то эти два утверждения можно примирить, лишь предположив, что род князей (а также место их жительства) берет начало более чем за две тысячи лет до дней Галадора, и что Галадор именовался первым владыкой Дол-Амрота потому, что это место было названо так только в его время (Амрот утонул в 1981 году). Еще одна проблема — присутствие Адрахиля из Дол-Амрота (очевидно, предка Адрахиля, отца Имрахиля, бывшего князем Дол-Амрота во время войны Кольца) в качестве одного из командующих войска Гондора во время битвы с кибитниками в 1944 году; но можно предположить, что этот первый Адрахиль в то время не именовался «из Дол-Амрота».

Хотя такие объяснения, позволяющие сохранять последовательность, вполне приемлемы, они кажутся мне менее похожими на правду, чем предположение о двух различных, независимых преданиях о происхождении князей Дол-Амрота.

39 Это были буквы

Л-НД-Л: имя Элендиля без обозначения гласных, которое он использовал как личный знак и надпись на печатях. — (прим. авт.)

40 На самом деле, Амон-Анвар был ближайшей к середине линии от устья Светлимки до южного мыса Тол-Фалас возвышенностью; и расстояние от него до Бродов Изена было таким же, как расстояние от него до Минас-Тирита. — (прим. авт.)

41 Однако перевод этот неточен, потому что она была произнесена в древних традициях, стихами в возвышенном стиле, в котором Эорл был весьма искусен. — (прим. авт.) — Насколько мне известно, других версий Клятвы Эорла, кроме приведенного здесь текста на Всеобщем языке, не существует.

42 Vanda—«клятва, обет, торжественное обещание». Ter-maruva: ter- «через», mar- «пребывать, быть установленным или закрепленным»; будущее время. Elenna-noreo — родительный падеж, относится к alcar, от Elenna-nore «Земля по имени Обращенная к Звезде». Alcar — «слава». Enyalien: en- «опять», yal- «призывать», в форме инфинитива или отглагольного существительного en-yalie, здесь — в дательном падеже («для воспоминания»), но управляет прямым дополнением, alcar; таким образом, «чтобы вновь призывать (или „вос-поминать") славу». Vorondo — родительный падеж от voronda «стойкий в верности, в хранении клятвы или обещания, верный»; прилагательные, употребляемые как титул или постоянный эпитет, ставятся после имени, и, если два склоняемых слова находятся рядом, склоняется только последнее, как вообще свойственно квенье (в другом варианте клятвы дается прилагательное vorimo, родительный падеж от vorima, с тем же значением, что и voronda). Voronwe — «стойкость, верность, преданность», дополнение к enyalien.

Nai — «да будет так, пусть будет так»; nai tiruvantes — «да будет так, что они будут хранить ее », т.е. «пусть они хранят ее » (-nte — суффикс 3 л . мн.ч., употребляемый, если до того во фразе не встречается подлежащего). I harar — «те, что восседают на». Mahalmassen — местный падеж множественного числа от mahalma — «трон». Mi — «в, на». Numen — «Запад». I Eru I — «Единый, который». Ea — «есть». Tennoio: tenna — «вплоть до, до тех пор, пока», oio «бесконечный период времени»; tennoio — «навеки». — (прим. авт.)

43 И она больше ни разу не звучала, пока не вернулся король Элессар, который на том же самом месте подтвердил завет с королем рохиррим, Эомером, восемнадцатым по счету потомком Эорла. Призывать в свидетели Эру имел право лишь король Нуменора, и то только в самых важных и ответственных случаях. Род королей оборвался на Ар-Фаразоне, который погиб при Низвержении Нуменора; но Элендиль Воронда был потомком Тар-Элендиля, четвертого короля, и считался законным владыкой Верных, которые не принимали участия в бунте королей и спаслись от гибели. Кирион был наместником королей, ведущих свой род от Элендиля, и в том, что касалось Гондора, обладал всеми их правами — до тех пор, пока не вернется король. Тем не менее его клятва потрясла тех, кто слышал ее, и наполнила их благоговейным ужасом. Одной этой клятвы (не считая чтимой могилы) было бы достаточно, чтобы освятить то место, где она была произнесена. — (прим. авт.) — Прозвище Элендиля «Воронда», «Верный», которое звучит также и в клятве Кириона, было в этом примечании сначало записано как «Воронве», а в Клятве это существительное, означающее «верность, стойкость». Но в приложении A (I, ii) к ВК Мардиль, первый правящий наместник Гондора, именуется «Мардиль Воронве», «стойкий»; и в Первую эпоху эльф из Гондолина, который привел Туора из Виньямара в Гондолин, звался Воронве; и в указателе к «Сильмариллиону» я тоже перевел это имя как «стойкий».

44 См. первую цитату в приложении C к «Истории Галадриэли и Келеборна».

45 Эти названия даны на синдарине, на гондорский манер; но многие из этих мест народ эотеод назвал по-своему: либо переделали синдарские названия на свой лад, либо перевели их с синдарского на свой язык, либо придумали новые названия. В тексте ВК в основном употребляются названия на языке рохиррим. Так, Ангрен = Изен; Ангреност = Изенгард; Фангорн (это слово также встречается в ВК) = Энтов Лес; Онодло = Энтова Купель; Гланхир = речка Меринг (и то и другое означает «пограничная река»). — (прим. авт.) — Название реки Лимлайт — сложный вопрос. Существуют две версии текста и примечания, связанные с этим; из одной вытекает, что название на синдарине было Limlich , в языке Рохана превратившееся в Limliht («осовремененное» как Limlight ). В другой (более поздней) версии Limlich , как ни странно, было в тексте изменено на Limliht , так что эта форма становится синдарской. В другом тексте синдарское название этой реки дано как Limlaith . Ввиду этой неопределенности я даю здесь в тексте Limlight (Светлимка). Каким бы ни было первоначальное синдарское название, ясно одно: роханская форма была его изменением, а не переводом, и значение этого слова неизвестно (хотя в примечании, написанном намного раньше, чем все приведенное здесь, сказано, что название «Лимлайт» является частичным переводом эльфийского Limlint «быстрая и светлая»). Синдарские названия Энтовой Купели и речки Меринг приведены только здесь; с Онодло можно сопоставить онодрим, энид ( Onodrim , Enyd ) — энты (ВК, приложение F, «Прочие народы»).

46 Атрад-Ангрен: см. выше, где синдарское название Бродов Изена — Этрайд-Энгрин. Видимо, название этих бродов употреблялось как в единственном , так и во множественном числе.

47 В других местах этот лес всегда именуется лес Фириен (сокращение от лес Халифириен). Фириенхолт — слово, встречающееся в англосаксонской поэзии ( firgenholt ) — означает то же самое: «горный лес». См. прим. выше.

48 Собственно, Rochand и Rochir-rim , и в летописях Гондора они писались как Rochand (Роханд), или Rochan (Рохан), и Rochirrim (рохиррим). В этих словах содержится синдарский корень roch «конь», которым переводится элемент eo- в слове «эотеод» и во многих роханских именах собственных. В слове Rochand присутствует синдарский суффикс -nd (-and , -end , -ond ); он обычно употреблялся в названиях областей и стран, но -d в речи, как правило, опускалось, особенно в длинных названиях, таких как «Каленардон», «Итилиэн», «Ламедон» и т.д. Слово Rochirrim было создано по образцу слова eo-here , употреблявшегося эотеод для обозначения всего их конного войска, отправляющегося на войну; образовано от roch + синдарское hr «хозяин, господин» (последнее не имеет ничего общего с [англосаксонским словом] here ). В названиях народов синдарское -rim «большое количество» (квенийское rimbe ) обычно употреблялось для образования собирательного множественного числа, как в Eledhrim ( Edhelrim ) «все эльфы», Onodrim «народ энтов», Nogothrim «все гномы, народ гномов». В языке рохиррим имелся звук, который обозначается как ch (заднеязычный щелевой, такой же, как ch в валлийском {собственно, русское «х» — (прим. перев)}; и, хотя этот звук нечасто встречался в середине слова между гласными, никаких затруднений он для рохиррим не представлял. Но во Всеобщем языке его не было, и в разговорном синдарине (в котором он встречался очень часто) гондорцы, за исключением самых образованных, вместо него произносили « h » в середине слов и « k » в конце (поскольку в конце слова при правильном синдарском произношении этот звук произносится особенно отчетливо). Так возникли названия Rohan и Rohirrim , которые мы видим во ВК. — (прим. авт.)

49 Видимо, доказательства благоволения Белой Владычицы Эорла не убедили.

50 Эйленаэр — слово до-нуменорского происхождения, очевидно, родственное слову «Эйленах». — (прим. авт.) — Согласно заметке о маяках, название «Эйленах» было, «видимо, чужим: не синдарским, не нуменорским, и не из Всеобщего языка... И Эйленах, и Эйленаэр были заметны издалека. Эйленах являлся самой высокой точкой Друаданского леса. Он был виден далеко на запад, и во времена маяков передавал сообщения с Амон-Дина; но большого сигнального огня на нем развести было нельзя, так как на его острой вершине не хватало места. Отсюда название “Нардол” (“огненная вершина”) следующего к западу маяка; он находился на конце высокого гребня, изначально расположенного в Друаданском лесу, но лес там давно вырубили каменотесы, которые работали в Каменоломной долине. На Нардоле стоял гарнизон, который заодно охранял каменоломни; на горе всегда хранился большой запас топлива, и в случае необходимости можно было зажечь большой костер, который в ясную ночь был виден даже с последнего маяка (Халифириен) примерно в ста двадцати милях к западу».

В той же заметке утверждается, что Амон-Дин, «Безмолвная гора», «был, возможно, самым старым из маяков и играл роль укрепленного форпоста Минас-Тирита, из которого был виден этот маяк. Амон-Дин стерег проход с Дагорлада в Северный Итилиэн и должен был предотвращать попытки неприятеля переправиться через Андуин у Каир-Андроса. Почему его так назвали, неизвестно. Возможно, потому, что он был достаточно приметный: скалистая и бесплодная гора, стоящая посреди равнины, отдельно от лесистых холмов Друаданского леса (Тавар-ин-Друэдайн), где редко бывали люди, звери или птицы».

51 Согласно приложению A (I, iv) к ВК, дикие люди с Востока впервые напали на Гондор во дни Остохера, четвертого короля после Менельдиля. «Но Таростар, его сын, одолел их и отбросил назад, и взял себе имя “Ромендакиль” — “победитель истерлингов”».

52 Именно Ромендакиль I учредил должность наместника («арандур» — «слуга короля»), но тогда он избирался королем, как человек надежный и наделенный мудростью, обычно в преклонных годах, ибо ему не дозволялось ни участвовать в войнах, ни покидать пределы королевства. Наместников всегда избирали не из членов королевского дома. — (прим. авт.)

53 Мардиль стал первым правящим наместником Гондора. Он был наместником последнего короля, Эарнура, который сгинул в Минас-Моргуле в 2050 году. «В Гондоре считали, что вероломный враг заманил короля в ловушку, и что он умер в муках в Минас-Моргуле, но, поскольку свидетелей его смерти не было, Мардиль Верный Наместник в течение многих лет правил Гондором от его имени». (ВК, приложение A (I, iv)).